РОБЕРТ СВЯТОПОЛК-МИРСКИЙ

№ 75
1503, марта 4 – апрѣля 5. Посольства къ великому князю Ивану Васильевичу отъ короля Польскаго и великаго князя Литовскаго Александра Казимировича съ паномъ Петромъ Мишковскимъ и Станиславомъ Глѣбовичемъ съ товарищами, и отъ Ливонскихъ Нѣмцевъ съ Иваномъ Гилдорпомъ, для переговоровъ о заключенiи мiра. Рњчи пословъ, съ предложенiемъ заключить миръ по старому докончанью. Письма королевы Елены Ивановны къ отцу, матери и братьямъ съ слезнымъ челобитьемъ о заключенiи мира съ мужемъ./.../

... И какъ вышли послы вонъ, пошли къ великой княгинѣ; и Ивашко Сопѣга правилъ отъ дочери его челобитье да подалъ грамоту вѣерющую.
А се грамота. Наяснѣйшему, зъ Божьее ласки государю и отцу моему Iоанну Василiевичю, Божьею милостiю, государю всеа Русiи и великому князю Володимерскому, Московскому, Новгородцкому, Тферскому, Псковскому, Пермьскому, Болгарскому, Югорскому, самодержцу царства Казанского и иныхъ, служебница и дѣвка твоа Елена, Божьею милостью, королеваа и великаа княгини, тобѣ, государю и отцу своему, низко челомъ бiетъ. Послала есми до тебя, государя и отца моего, не о которыхъ о своихъ дѣлѣхъ челомъ бiючи, канцлеря своего, намѣстника бряславского и жижиморского Ивашка Сопѣгу. О чомъ иметъ тобѣ, государю и отцу моему, отъ мене челомъ бити, пожаловалъ бы еси его выслухалъ и ему въ томъ вѣрилъ. Писанъ у Вилни, декабря въ 27 день, индик. 6.
Да послѣ того рѣчь говорилъ. А се рѣчь. Служебница и дѣвка твоа, государыня наша Алена, Божьею милостiю, королеваа Полскаа, великаа княгини Литовскаа, Рускаа, Прускаа, Жомотскаа и иныхъ, тобѣ, государю и отцу своему, велѣла челомъ ударити. - Служебница и дѣвка твоа, королеваа Полскаа и великаа княгини Алена тобѣ, государю и отцу своему, велѣла челомъ бити. Тыми разы государь и мужъ мой, король и великiй князь Александръ, послалъ до тебе, государя и отца моего, своихъ великихъ пословъ, пановъ Коруны Полскiе и Великого Княжства Литовского, напоминаючи тебе, отца и брата своего, што по тые лѣта, черезъ ваше государей христiанскихъ крестное цѣелованiе, его землямъ отъ твоихъ людей упадъ великiй сстался: городы и волости пожжены, а иные позасѣданы, и бещисленыи люди въ полонъ поведены, и кровь христiанскаа многаа розлилася. – Служебница и дѣвка твоа, королеваа. И ты бы, государь и отецъ мой, для Бога и для крови христiанскiе и моихъ служебници и дѣвки твоее слезъ и челобитья, тыхъ государя моего пословъ ласково принялъ и милосердно выслухалъ, и посмотрѣвши у ваше докончанiе, гнѣвъ свой утолилъ и первую любовь брату и сыну своему явилъ, и въ томъ, какъ государь православный христiянскiй, кровь и горкiе слезы бѣдныхъ христiанъ отеръ, абы впередъ болши того церкви Божьи не пустѣли, а православiе не гинуло, и кровь христiанскаа не проливалась, а поганство бы не радовалось. – Служебница и дѣвка твоа, королеваа. И о томъ до тебе, государя и отца моего, широко челомъ бiючи, у своей грамотѣ писала есми, зъ великихъ своихъ слезъ и тяжкое жалости, видячи гнѣвъ и нежитiе промежку тебя, государя и отца моего, и межи государя и мужа моего, а наиболѣй слышачи, чтожъ со всѣхъ сторонъ тые слова говорятъ, будто тое кровопролитье ни кимъ ся не дѣетъ, толко мною: мило дей отцу дитя; коли бы дей она не хотѣла, николи бы того не было. И тобѣ бы, государю и отцу моему, на мене жалко и гнѣвно не было, што у своей грамотѣ, съ своее великое сердечное жалости, о томъ челомъ бiючи, такъ широко писала есми до тебе, государя и отца моего.
Да послѣ того подалъ великiе княгини грамоту.

IV a. Государю отцу моему Ивану, Божьею милостiю, государю всеа Русiи и великому князю Володимерскому, Московскому, Новогородцкому, Псковскому, Тферскому, Югорскому, Пермскому, Болгарскому и иныхъ, Олена, Божьею милостiю, королеваа Полскаа и великаа княгини Литовскаа, Рускаа, Прусскаа, Жомотскаа и иныхъ, дочи твоа, тобѣ государю и отцу своему челомъ бiетъ. Тыми разы государь и мужъ мой, король его милость и великiй князь Александръ, послалъ до твоей милости своихъ великихъ пословъ съ Коруны Полское и Великого Княжства Литовского и тыхъ обидныхъ дѣлѣхъ, которыи жъ ся землямъ его и многимъ городомъ и волостемъ сстали отъ твоихъ людей: зъ Божьего допущенiа, а зъ лихихъ людей причины, кровь христiанскаа многаа пролилась, а и теперь еще пролiется, жоны и дѣти въ полонъ въ неволю поведены, а иныхъ и сѣми часы еще ведуть, и такъ безвинно вѣра христiанскаа гинетъ и церкви Божьи пустѣютъ, черезъ ваше государей христiанскихъ докончанiе и крестное цѣелованiе и любвекровное звязанiе. Ино, господине и государю отче, вспомяни, чтожъ есми служебница и дѣвка твоа, а далъ мя еси за такова жъ брата своего, каковъ самъ еси; а вѣдаешъ ты, государь и отецъ мой, что еси ему по мнѣ далъ и что пакъ есми ему съ собою принесла: а однакъ же государь и мужъ мой, король и великiй князб Александръ, ничего того не жалуючи, взялъ мя его милость отъ тебе отца моего зъ доброю волею, и держалъ мя по вси тые лѣта въ чести и въ жалованiи и въ той любви, которая жъ залежитъ на доброво мужа къ подружью половици своей; и нынѣ мя его милость держитъ въ той же мѣрѣ, ни въ чемъ же не отпущаючи съ первое ласки и жалованiа своего, доброволенство ми даючи въ законѣ моемъ свою вѣру христiанскую обычаа греческаго содержати, и по церквамъ святымъ ходити, и священники, попы, дiаконы, пѣвцы на своемъ дворѣ мѣти, литургiю и иную службу Божью и правило подлѣ уставу допустилѣ передо мною свершати, какъ тутъ въ Литовской земли, по тому жъ и во всей Корунѣ Полской, въ Краковѣ и по всимъ городомъ полскимъ, вездѣ ми, жалованiемъ его милости, велика воля служити Господу Богу подлѣ обычаа и уставу своее святое греческое церкви. А то ми государь и мужъ мой дѣлаетъ, хотячи крѣпкому слову своему досытъ учинити, которое жъ тебѣ, государю и отцу моему, черезъ свои послы рекъ; и не толко въ томъ, но и въ иныхъ во всихъ дѣлѣхъ съ своего докончанiа и крестного цѣлованiа, не видимъ, въ чемъ бы выступилъ тебѣ, брату своему, все правилъ подлѣ грамоты своее докончалное; а видячи еще передъ тымъ великiй плачъ и докуку украинныхъ людей своихъ, и многажды о томъ до тебе, брата своего, своихъ пословъ посылывалъ, а и твоими къ тебѣ наказывалъ: ино не толко управки, господине, некоторое людемъ его тогды не бывало, но еще и до конца рать пущена, городы и волости безвинны побраны, а иные пожжены. Государь мой король его милость, и матка его, и братьа его короли, и зяти его, и сестры, и панове рада его, и вся земля его, вси надѣялися, чтобы со мною зъ Москвы въ Литву пришло все доброе, вѣчный миръ, любовь кровнаа, дружба, помочь на поганство: ино нынѣчи, государю отче, видятъ вси, чтожъ со мною все лихо къ нимъ вышло, война, рать, засѣданiе и жженiе городомъ и волостемъ, крови христiанское розлитье, жоны вдовами, дѣти сиротами, полонъ, крикъ, плачь, вопль. Таково жалованiе и любовь твоа государя и отца моего ко мнѣ! Помысль и роспомятуйся, государю отче, и умилосердись. Я, служебница и дѣвка твоа и подножье твое, Господа Бога со слезами бiючи ся молила, чтобы тебе Господь Богъ держалъ на многiе лѣта здорового, счастливого, веселого, и тепере молю, ажбы твоимъ здоровьемъ мнѣ мирное пребыванье на нашомъ государьствѣ, а отъ государя моего любовь, а отъ нашихъ земль подданыхъ дары и служба: ино, господине, твоимъ нежалованьемъ все то мнѣ обернулось въ горкiе слезы, и въ бѣду, и въ соромоту, и въ жалость. Какъ ми очи свои указати всекрови своей? а любо которое сердце доброе имать справедливе ко мнѣ отворити король, его милость, государь и мужъ мой? И которымъ потѣшенiемъ имать обослати и навидѣти мене дѣверь мой, король угорскiй и чесскiй Владиславъ, и иные дѣверiа мои? А любо зяти и сестры государя моего, князь баварскiй, и князь мышенскiй, и князь сашскiй, и князь слунскiй, и съ своими княгинями? Вси дивятся дѣлу таковому. Чего жъ и на всемъ свѣтѣ слыхомъ не слыхати, то намъ тепере дѣтемъ твоимъ отъ тебе государя христiанского подсолнечного дѣется: бы государь мой у кого и индѣ понялъ, тогды отъ него дружба и житье доброе и вѣчный покой землямъ былъ. По всему свѣту, господине государю, поганство радуется, а христiанскiе государи не могутъ здивитись и тяжко жалуетъ: отъ вѣка, говорятъ, не слыхано, который бы отецъ своимъ дѣтемъ бѣду чинилъ. Коли, государю отче, Богъ тобѣ не положилъ по сердцу мене дочери своей жаловати, чему мя еси изъ земли своей выпускалъ и за такова брата своего давалъ? И люди бы мене дѣля не гибли, и кровь христiанскаа не лилась. Лучши ми было подъ ногами твоими, государя моего, въ твоей земли умерети, нежели тую славу о собѣ чюти; вси тое говорятъ: того дѣля деи далъ въ Литву дочерь свою, что тымъ безпеченiе землю высмотривъ и посѣлъ; а коли деи Богъ не погубитъ, ото всеа вселенныа защититъ. Писала быхъ до тебя, государя и отца моего, о томъ шире, ино зъ великое бѣды своее и жалости сердечное и ума къ тому не могу придумати, толко зъ горкими и великими своими слезами и со плачемъ тобѣ, государю и отцу моему, низко челомъ бiю: роспомятуйся, Бога ради, помянись на мене служебницу свою и кровь свою, оставь гнѣвъ безвинный и нежитье съ сыномъ и братомъ своимъ, и первую любовь и дружбу свою, которую жъ еси ему своимъ крѣпкимъ словомъ въ грамотахъ въ докончалныхъ записалъ, то ему и соблюди, абы въ томъ нежитьи и нелюбви вашей болши того кровь христiанскаа не лилась, а поганство бы не смѣялось, а измѣенники бы зрадци ваши не радовались, которыхъ же отци перекомъ нашимъ измѣнили тамъ на Москвѣ, а дѣти ихъ тутъ въ Литвѣ. А иного ми не мочно къ тебѣ, государю и отцу моему, писати. Дай Богъ имъ измѣнникомъ тое отъ Бога, что родителю нашему отъ ихъ отцовъ было! Тые жъ промежъ васъ государей замутили, и другiй Семенъ Бѣлскiй Iюда съ ними, который будучи здѣсе въ Литвѣ, братью свою князя Михайла и князя Ивана переѣлъ, а князя Ѳеодора на чюжу сторону прогналъ: ино, государю, самъ и посмотри, годно ли таковымъ вѣрить, которые государемъ своимъ измѣнили, а братью свою порѣзали и тепере по шiю въ крови ходятъ, вторыи Каинове, а межи васъ государей мутятъ? Довѣдаешся ты, государь и отецъ мой, чтожъ король его милость во всемъ тебѣ подлѣ грамоты своее докончалные правилъ и съ крестного цѣлованiа ни въ чемъ не выступилъ; а для того его милость послалъ до тебе своихъ великихъ пословъ лядскихъ и литовскихъ; выслушавши и поразумѣешь, чтожъ онъ во всемъ справедливе тебѣ слово свое брату своему заховалъ; а который бы выступъ по немъ тебѣ, государю и отцу моему, видѣлся, онъ тебѣ то направитъ; а еслибы выступу не было, и твоа милость, поразумѣвши правду государя моего, надо мною, служебницею и дочерью своею, и змилуйся: возми по старому первую любовь и дружбу зъ братомъ и зъ зятемъ своимъ, съ королемъ и великимъ княземъ Александромъ, и тые шкоды, которые сстались ему и землямъ его, оправь такъ, какъ бы ему брату и сыну твоему не жаль было. А въ томъ бы первая любовь ваша оновилася, а мое бы служебници и дочери твоее скорбное сердце утѣшилось и плачь на радость премѣнился; и не толко, государю отче, мнѣ веселье учинилѣ бы еси, но и церквамъ Божьимъ благостоанiе и святителемъ греческаго закона мирное совокупленiе, и на обѣ стороны за васъ государей богомолье, и всимъ греческаго и латинского закону радость, и мнѣ великое въ вѣрѣ греческой потверженiе. Если пакъ ты, государь и отецъ мой, надо мною, служебницею и дочерью своею, не змилуешся, и любовью первою и прочною дружбою съ братомъ своимъ, съ моимъ государемъ, не свяжешся, и дѣла вашего на доброй мѣрѣ и въ конци пожиточномъ всего христiанства не поставишь: тогды ужь сама уразумѣю, чтожъ не ко государю моему нежитье твое, но по грѣхомъ ко мнѣ нелюбовь твоа и нѣкоторый гнѣвъ свой великiй пустилъ еси, не хотячи мене самъ слышати въ любви государя моего, и во чести отъ братьи его, и у милости всекрови своей, и въ службѣ отъ подданыхъ нашихъ Коруны Полское и Великого Княжства Литовского. Вся вселеннаа, господине государю, ни на кого, толко на мене вопiетъ, чтожъ тое кровопролитье никимъ не точится, толко моимъ въ Литву приходомъ, и будто я въ тобѣ, ко государю и отцу моему, пишу, на тое тебе приводячи: коли бы деи она хотѣла, николи бы деи того лиха не было; мило деи отцу дитя; который деи на свѣтѣ отецъ врагъ дѣтемъ своимъ? Ино, государю, и сама розумѣю, что такъ видячи по мiру, чтожъ всякiй печалуется дѣтками своими и о всемъ добромъ ихъ промышляютъ: толко одну мене, по моимъ грѣхомъ, Богъ забылъ. Господине отче! слуги наши, будучи не по ихъ силѣ и неподобно вѣрити, какову казну по дочерехъ даютъ, и не толко тогды что даютъ, но еще и напотомъ каждого мѣсяца всимъ навѣжаютъ и обсылаютъ, и даютъ и тѣшатъ; и не одны панове, но и иные вси дѣтки свои тѣшатъ: толко на одну мене Господь Богъ розгнѣвался, что пришло твое нежалованiе. Я, господине государю, служеюница твоа, ни въ одной тонцѣ не слышусь, въ чемъ быхъ тебѣ отцу своему згрубила, или передъ тобою согрѣшила и изъ твоего слова выступила, все есми слово твое правила по тому, какъ ми еси государь и отецъ мой приказалъ, а и напередъ зъ Божьею помочью буду правити. И если кто инакъ повѣдаетъ, ино, господине, своихъ пословъ, кому вѣришь, которыхъ къ намъ пришлешь, тымъ укажешь, оны всего испытно по ряду довѣдаются и тобѣ откажутъ, чтожъ есми передъ тобою, государемъ отцемъ моимъ, ни въ чемъ не выступила, а и до смерти моее не выступлю: еслибы пакъ никто тобѣ откажутъ, чтожъ есми передъ тобою, государемъ отцемъ моимъ, ни въ чемъ не выступила, а и до смерти моее не выступлю: еслибы пакъ никто тобѣ отцу моему выступу моего не повѣдалъ, а ты бы, государь и отецъ мой, самъ безвинно гнѣвъ свой безъ моее проступки на мене держалъ, и со государемъ моимъ въ нежитiи черезъ свое докончанiе былъ, ино Богъ и пречистаа Богородица розсудитъ межи тыми людми, кто мене тебѣ, государю и отцу моему, обмовляетъ служебницу и дѣвку твою. Чтожъ безвинное ради нелюбви твоее, не мочно ми будетъ и лица своего передъ кровными государя моего явити, и того дѣля, со плачемъ тобѣ государю моему челомъ бiю: змилуйся надо мною убогою дѣвкою своею, не оставь челобитьа моего, не дай недругомъ моимъ радоватись о бѣдѣ моей и веселитесь о плачи моемъ. Бо, господине государю, коли увидятъ твое жалованiе на мнѣ, служебници твоей, ото всихъ буду честна и всимъ грозна; а не будетъ ласки твоее, самъ, государб и отецъ мой, можешь разумѣти, чтожъ вси мя отпустятъ прироженые и подданые государя моеге. И для того послала есми до тебе, государя и отца моего, челомъ бiючи, канцлеря своего, намѣстника бряславского и жижморского, пана Ивашка Сопѣгу; и ты бы, государь и отецъ мой, пожаловалъ, выслухалъ его, и учинилъ на челобитье мое, и змиловался надо мною. А я до моей смерти богомолица и служебница твоа и подножье твое. Писанъ у Вилни, генваря 2 день, индик. 6. – Служебница и дѣвка твоа, королеваа и великаа княгини Олена, со слезами тебѣ государю и отцу своему низко челомъ бiетъ.
Да послѣ того подалъ грамоту великому князю Василью. А се грамота.
б. Господину и брату моему милому, великому князю Василью Ивановичю, сестра твоа, королеваа и великаа княгини Олена челомъ бiетъ. Каждого часу рада быхъ слышала здоровье государя отца нашего и государыни матери нашей, и твоей милости, брата моего милого. Также повѣдаю тобѣ брату моему, чтожъ король и великiй князь Александръ, государь и мужъ мой, послалъ своихъ великихъ пословъ лядцкихъ и литовскихъ до брата и отца своего Ивана Васильевича, Божьею милостiю, государя всеа Русiи, припоминаючи ему о своихъ великихъ обидныхъ дѣлѣхъ, которыи жъ сстались землямъ его отъ его людей государя и отца нашего, черезъ ихъ докончанiе и крестное цѣлованiе. Ино какъ тамъ тые послы будутъ у великого князя, отца нашего, твоа милость, братъ мой, самъ жалуй, а у государя великого князя, отца нашего, печалуй, чтобы гнѣвъ свой утолилъ и тыхъ пословъ любовно принялъ, и рѣчи ихъ милосердно выслухалъ, и посмотрилъ въ свое докончанiе: тые обидные дѣла, которые людемъ нашимъ сстались по тые лѣта отъ его людей, по тому своему докончанiю и крѣпкому слову направилъ, и первую любовь свою брату и сыну своему обновилъ, абы болши того недрузи ихъ нежитью ихъ не радовались, а кровь бы христiанскаа болши того не лилась, а мнѣ бы, сестрѣ твоей, слезъ и плачю не было. Всимъ людемъ видится, чтобы мною то дѣялось: какъ деи она въ Литву пришла, такъ все лихо дѣется; коли бы деи она того не хотѣла, николи бы деи того не было; мило деи каждому отцу дитя. Ино, господине и брате, сама разумѣю, чтожъ отци дѣтей милуютъ и печалуются всимъ добрымъ ихъ: толко, по моимъ грѣхомъ, на мене одну Богъ розгнѣвался, родителемъ нашимъ не положилъ по сердцу мене жаловати. А сама не вѣдаю, въ чемъ бы передъ ними выступила, или въ которомъ дѣлѣ сгрубила, все есми приказанiе государя отца нашего и государыни матери нашей и до сѣхъ мѣсть полнила, ни въ одной тонцѣ не выступила, а съ помочью Божьею и до моей смерти буду полнити: если пакъ мнѣ не вѣрятъ, ино, дастъ Богъ, какъ ихъ милости послы у насъ будутъ, которымъ вѣрятъ, тые довѣдаются гораздо и ихъ милости откажутъ, въ чемъ буду выступила предъ ними или сгрубила; а естли пакъ буду не выступила, и ты, брате, самъ жалуй, а у государя великого князя отца нашего и государыни матери нашой печалуй, чтобы мене, сестры твоее, не покинули, и слехъ и челобитьа моего не оставили; въ томъ бы мене пожаловали, чтобы нѣкое потѣшенiе брату и сыну своему его послы прислалъ, съ которое жъ бы его утѣхи мое печалное сердце на радость премѣнилось, а враговъ бы моихъ уста заградились, абы болши того не говорили: чтожъ великiй деи князь московскiй, не любя свою дочерь, отъ себя въ Литву далъ, и того для деи и валка ведется; а коли бы деи ее любилъ, не чинилъ бы того. Самъ, брате, поразумѣй: видячи ту бѣду, которымъ сердцемъ имать взозрѣти на мене король, его милость мужъ мой? Люба ль пакъ язъ старой королевой свекрови своей, матери его, а любл дѣверю своему, королю угорскому и чешскому Владиславу? Вси, видячи и слышачи сiе ихъ нежитье, не могутъ здивитись. А болши того, брате, съ тяжкое жалости не могу и писати шире, толко челомъ бiю, печалуйся обо мнѣ, сестрѣ своей, абы не забыта была на чюжой сторонѣ въ нелюбви родителей своихъ, и не дана въ радость недругомъ моимъ въ бѣдѣ моей и въ веселье плача моего. И для того послала есми ко государю и отцу нашему, и ко государыни матери нашей, и къ твоей милости, господину и брату моему, канцлеря своего, намѣстника бриславского и жижморского, пана Ивашка Сопѣжича; о что учнетъ твоей милости отъ мене молвити, и ты его выслухай и въ тыхъ рѣчѣхъ вѣрь ему, бо то мои рѣчи. Писанъ у Вилни, генваря 2 день, индик. 6.
Да послѣ того подалъ князю Юрiю грамоту. А се грамота.
в. Брату моему милому, княз. Юрiю Ивановичю, сестра твоа, королеваа и великаа княгини Олена, челомъ бiетъ. Рада слышу на каждый часъ здоровье государя отца нашего, и государыни матери нашей, и твоей милости, брата моего милого. Такежъ повѣдаю твоей милости, брату моему, чтожъ король и великiй князь Александръ, государь и мужъ мой, послалъ своихъ великихъ пословъ лядцкихъ и литовскихъ до брата и отца своего Ивана Васильевича, Божьею милостiю, государя всеа Русiи, отца нашего, припоминаючи ему о своихъ великихъ обидныхъ дѣлѣхъ, которыи жъ ся сстали землямъ его отъ его людей, черезъ ихъ докончанiе и крестное цѣлованье. И ты бы, брате, для мене сестры своей самъ жаловалъ, а у великого князя, государя и отца нашего, о томъ дѣлѣ печаловалъ, чтобы ихъ милость были въ первой любви и по своему докончанiю на обѣ сторонѣ правили. А въ тыхъ же дѣлѣхъ послала есми до государя отца моего, и до государыни матери моей, и до вашой милости господы и братьи моее канцлеря своего, намѣстника бряславского и жижморского, пана Ивашка Сопѣжича; и онъ что учнетъ тобѣ, брату моему, отъ мене молвити, и ты бы ему вѣрилъ, бо то мои рѣчи. Писанъ у Вилни, генваря 2 день, индик. 6.
г. Да какъ послы были у великiе княгини, и опослѣ пословъ былъ у великiе княгини Ивашко Сопѣга, да правилъ челобитье великой княгинѣ отъ дочери ее, да подалъ грамоту. А се грамота. Государыни матери моей Софьѣ, Божьею милостiю, великой княгинѣ всеа Русiи, дочи твоа, королеваа и великаа княгини Олена, челомъ бiетъ. Рада быхъ слышала здоровье государя отца моего, и твое государыни и матери моей, и о братьи и о сестрахъ моихъ. Такежъ повѣдаю тебѣ, государыни и матери моей, чтожъ король и великiй князь Александръ, государь и мужъ мой, послалъ своихъ великихъ пословъ лядцкихъ и литовскихъ до брата и отца своего Ивана Василiевича, Божьею милостiю, государя всеа Русiи и великого князя, припоминаючи ему о своихъ великихъ обидныхъ дѣлѣхъ, которыи жъ ссталися землямъ его отъ его людей, черезъ ихъ докончанiе и крестное цѣлованiе. Ино какъ тамъ тые послы у великого князя будутъ, твоа бы милость, государыни и мати моа, не посмотрила на мои слезы, сама бы жаловала, а у государя великого князя печаловала, чтобы гнѣвъ свой утолилъ и тыхъ пословъ любовно принялъ, и рѣчи ихъ милосердно выслухалъ, и посмотрилъ въ свое докончанiе: тые обидные дѣла, которые людямъ нашимъ ссталися по тые лѣта отъ его людей, по тому своему докончанiю и крѣпкому слову направилъ, и первую любовь свою брату и сыну своему обновилъ, абы болши того недрузи ихъ нежитiю ихъ не радовались, а кровь бы христiанскаа болши того не лилась, а мнѣ бы убогой дѣвцѣ вашой слезъ и плачю не было. Всимъ людемъ видится, чтобы мною то дѣялось: какъ деи она въ Литву пришла, такъ все лихо дѣется; коли бы деи она того не хотѣла, николи бы деи того не было; мило деи каждому отцу дитя. Ино, государыни мати, и сама розумѣю, чтожъ отци и матери дѣтей милуютъ и печалуются всимъ добрымъ ихъ; толко, по моимъ грѣхомъ, на мене одну Богъ розгнѣвался, родителемъ моимъ не положилъ по сердцу мене жаловати. А сама не вѣдаю, въ чемъ бы передъ вами выступила, или въ которомъ дѣлѣ згрубила, все есми приказанiе государя отца моего и твоей милости государыни матери моей и до сихъ мѣстъ полнила и (не) въ одной тонцѣ не выступила, и съ помочью Божьею и до моей смерти буду полнити; если пакъ мнѣ не вѣрите, ино, дастъ Богъ, какъ ваши послы у насъ будутъ, которымъ вѣрите, тые довѣдаются гораздо и вашой милости откажутъ, въ чемъ буду выступила передъ вами или згрубила. А если пакъ буду не выступила, и ты, государыни и мати, сама жалуй, а у государя у великого князя печалуй, чтобы мене убогой служебници и дѣвки своее не покинулъ и слезъ и челобитьа моего не оставилъ, въ томъ бы мене пожаловалъ, чтобы нѣкое потѣшенiе брату и сыну своему его послы прислалъ, съ которые жъ бы его утѣхи мое печалное сердце на радость премѣнилось, а враговъ бы моихъ уста заградилися, абы болши того не говорили: чтожъ великiй князь московскiй, не любя свою дочерь, отъ себя въ Литву далъ, того дѣля деи и валка ведется; а коли бы деи ее любилъ, не чинилъ бы того. Сама, государыни мати, поразумѣй: видячи ту бѣду, которымъ сердцемъ имать взозрѣти на мене король, его милость мужъ мой? Люба ль пакъ я старой королевой, свекрови своей, матери его, а любо дѣверю своему королу угорскому и чешскому Владиславу? Вси, видячи и слышачи сiе ихъ нежитье, не могутъ здивитись. А болши того, государыни и мати, съ тяжкое жалости не могу и писати шире, толко со слезами челомъ бiю: змилуйся обо мнѣ убогой служебницѣ и дѣвцѣ своей, не покинте мене на чюжой сторонѣ въ нелюбви своей, и не дайте радоватись недругомъ моимъ о бѣдѣ моей и веселитесь о плачѣ моемъ. И того дѣля послала есми ко государю и отцу моему и къ твоей милости государыни и матери моей канцлеря своего, намѣстника бряславского и жижморского, пана Ивашка Сопѣжича; о что учнетъ вашой милости отъ мене челомъ бити, пожалуйте выслухайте его и въ тыхъ рѣчѣхъ вѣрьте ему, бо то мои рѣчи, и надо мною служебницею и дѣвкою своею змилуйтеся, челобитiа и плачю моего не оставите. Писанъ у Вилни, генваря 2 день. Служебница и дѣвка твоа, королеваа и великаа княгини Олена, тобѣ, государыни и матери своей, великой княгинѣ, низко челомъ бiетъ. А на подписи написано: Государыни матери моей Софьѣ, Божьею милостiю, великой княгинѣ всеа Русiи.

ДВОРЯНИН МЕДВЕДЕВ